–?Сережа, я тебя не разбудила?

–?Разбудила. Ты хочешь извиниться и позвонить через полчаса? Давай рассказывай. Что у тебя?

–?Какая-то непонятная история. Понимаешь, у меня есть друзья. Семья. Муж, жена, сын девятнадцати лет. Она очень болела. Тяжелый диагноз. Потом объясню. Он за ней ухаживал. Болезнь неизлечимая, но умирание медленное, врач, который ее наблюдал, – мог предсказать время смерти с точностью до недели. Они вчера были у него. Ухудшения значительного не обнаружено. В общем, все было как всегда, а ночью она внезапно умерла.

–?Катя, ясно, что ты переживаешь, но это вопрос не ко мне. Я знаю, что ты должна сама во всем разобраться, хотя совершенно не понимаю, почему ты это должна. Ну позвони тому врачу.

–?Ты не дослушал. «Скорая» пришла к выводу, что Милу отравили. Убили, понимаешь? Там была милиция, следователь. Олега, ее мужа, повезли давать показания. Экспертизу будут делать…

–?Ну, вот все и выяснится.

–?Что выяснится? У них в доме практически никого не бывало, кроме мужа и сына. Олег сам за ней ухаживал. Ну, иногда кого-то нанимал. Я не прошу у тебя ответа. Просто доверяю твоей интуиции. Я рассказала все в общих чертах. Что ты думаешь? Это ошибка, халатность или что-то другое? Ну, нелепо же такое предположить. Кому понадобилось убивать умирающую женщину?

–?Ты ж сама сказала, что она умирала медленно. Кому-то захотелось, чтоб быстрее, допустим. Не такой уж редкий случай.

–?Да нет. Это просто исключено. Понимаешь, Олег, он… Он от всего на свете отказался, чтобы ее спасать… Это такой человек… Ну, совсем необыкновенный.

–?Ничего себе заявы. Катя, я понятия не имею, что там приключилось на самом деле, но в плане интуиции… Ты случайно не боишься оказаться в роли причины?

–?Нет.

–?А где Игорь?

–?В командировке по Дальнему Востоку.

–?Это и его друзья?

–?Нет.

–?Так. Говори их фамилию. Еще два часа сплю, разбудить не пытайся, потом попробую что-то узнать.

–?Калинины. Он Олег, она Людмила, сын Станислав. Адрес – Ленинский проспект…

Игорь не отводил внимательного взгляда от гладкой, сытой и крайне неприятной физиономии очередного губернатора. Искал десять отличий от предыдущих физиономий. Тему браконьеров проехали, сейчас у него от зубов отлетает бодрый рапорт о выполнении социальной программы «Ветеранам – достойную жизнь». Сколько на самом деле собрано, выклянчено из бюджета, куда примерно уплывают огромные деньжищи, – они, журналисты, уже в общих чертах выяснили сами. Губернатор закончил речь на пафосной ноте, давая понять, что он сделал для столичной прессы все, что мог. Игорь выключил диктофон, ребята встали.

–?Одну минуту, – сказал Игорь и подошел к губернатору. – Взгляните, пожалуйста, на фото. Не знаете эту женщину?

–?М-м-м. Не припомню. Нет, первый раз вижу.

–?Это заслуженный учитель России Мария Петровна Симонова. Ветеран труда, награды… Наша газета писала о ней не раз. Сейчас она на пенсии, больна, живет в этих руинах, денег нет, чтобы слесаря, электрика вызвать. На хлеб тоже средств нет. А мы в вашем городе собираемся сани покупать, чтоб кататься по горам икры тех браконьеров, с которыми вы якобы борьбу ведете. Хотите, я напишу вам на бумажке сумму, полученную на поддержку вашей программы «Ветеранам – достойную жизнь» за последние полгода? Вот она. Красивая, правда? А теперь напишите мне сумму, которая причитается Марии Петровне Симоновой.

–?В чем дело? Что за цифры с потолка? Мы не позволим. Мы знаем, куда обращаться по поводу журналистских провокаций.

–?Игорь, пойдем, нам некогда, – сказал Леша Северцев из «Столичной газеты».

–?Ребята, вы идите. Я догоню вас через секунду, – почти весело сказал Игорь.

Когда коллеги вышли, он наклонился над сидящим губернатором и доверительно произнес:

–?Награбленным нужно делиться, понял? Если Мария Петровна не получит того, что ей причитается… Ох, как же я люблю рассказывать правду со страниц газеты.

–?Да что вы себе позволяете? Я сейчас начальнику ГУВД позвоню.

–?Серьезно? Так я сразу тебе дам в морду, чтоб повод был, ладно?

Вышел Игорь почти удовлетворенным, Леша, взглянув в его лицо, вздохнул:

–?Все по плану, ребята. Он хулиганил, сто пудов, вечером нам даже в номере спокойно выпить не дадут.

–?Может, и дадут, – виновато пробормотал Игорь. Ну, не мог он себе отказать в удовольствии испортить настроение чиновнику.

Вечером им дали выпить. Этот губернатор оказался более дальновидным, чем предыдущие. Он приблизительно представлял себе, какими хлопотами может обернуться месть столичных писак.

Они сидели в номере в клубах сигаретного дыма, говорили как все и как всегда: что делать, быть или не быть, кому на Руси жить хорошо. Игорь несколько раз вставал, выходил с телефоном на балкон, хотел набрать номер Кати, но не решался. Она всегда чувствовала, что он выпил, сразу расстраивалась, сворачивала разговор. Он решил позвонить утром, и тут Катя позвонила ему сама.

–?Игорь! Здравствуй! Почему ты не звонишь? У тебя все нормально?

–?Конечно. Привет, дорогая. Просто закрутились мы тут. Но материала набрали на полжизни. Как ты? Голос какой-то грустный. Ты скучаешь? Я страшно соскучился, ты знаешь, вот все бы бросил…

–?Мне, наверное, не имеет смысла рассказывать, как я. Понимаю, что тебе сейчас не до моих рассказов.

–?Ну, зачем ты, Катя, сразу нападаешь. Ну, выпил я. Да, мы сидим, пьем. После очень тяжелого дня. Точнее, после двух суток работы без сна.

–?Я понимаю. Я просто позвоню завтра. Или ты мне, хорошо? Пока.

Игорь долго стоял неподвижно, почти в отчаянии, когда она разъединилась. Вот какая реакция. На абсолютную, по сути, ерунду. Это очень осложняло их жизнь. Ну, как газетчику не выпить с друзьями. Игорь был из тех, кто за свою компанию голову готов сложить. Катя – одиночка по жизни. Близко к себе мало кого допускает. А вот если допускает… Что тогда? Игорь задумался совсем уже тяжело. Как всегда, в разлуке и в моменты какого-нибудь разлада, он вспомнил тоскливый, призывный и страстный взгляд того мужчины в больнице, где лежала Катя. Ничего более откровенного Игорь в жизни не видел… Он вошел в номер, взял со стола бутылку водки, налил в гостиничный стакан и выпил залпом.

–?Я спать пошел, – сказал он друзьям, лег на кровать и до утра так и не заснул.

В Москве Катя горько плакала в подушку. Опять в трудную минуту она не смогла поделиться с ним, самым близким человеком. Легче всего убедить себя в том, что ей помешал его нетрезвый голос. Он ей, как всегда, помешал сдержаться, спокойно поговорить. Но поделиться тем, что произошло, что так мучило ее сейчас, именно с Игорем и нельзя. Вот в чем проблема. Вновь, как обычно, после очередного недоразумения в отношениях с мужем, закружились непрошеные мысли о том, почему у них нет детей. Хоть одного ребенка. Как-то повелось объяснять это себе и другим банальным отсутствием времени на воспитание чада. Она постоянно в работе, он тоже, у нее съемки, у него – командировки. Ну, успеют еще. Ей всего двадцать восемь, ему – тридцать три… Ей уже двадцать восемь. И она может сказать себе, наконец, честно. Ее муж – хороший человек, она его любит, но не хочет от него детей. Что-то не складывается тут – и все.

Глава 3

Аня задумчиво жевала омлет, сидя за кухонным столом, и смотрела в спину матери, моющей посуду.

–?Слышь, у Стаса мама умерла, – произнесла она, наконец.

–?Да ты что, – повернулась Вера. – Когда?

–?Вчера ночью.

–?Ну, слава богу, отмучилась.

–?Ой, я так и знала: вечно ты с этим «слава богу». Ничего она не отмучилась. Там петрушка какая-то вышла. Ей вроде лекарство не то подсунули. Перепутали, что ли. Я не поняла толком.

–?Да ты что! – глаза Веры расширились от любопытства.

–?Не, ну ты как заведенная точно. «Да ты что, да ты что». Ты че обрадовалась?

–?Я обрадовалась? Ты просто психопатка. Я, наоборот, в шоке. Ты объясни толком насчет лекарства. Кто мог ей не то лекарство дать? Ей только муж лекарства и давал.